ЮРИЙ ДЁМКИН
Разгерметизация скафандра на Малой Доре - ситуация, конечно, неприятная, но поправимая. Это же вам не открытый космос, не болота Большого Горбатого Астероида, и уж тем более не соседний Кощей, где первая экспедиция через неделю оказалась последней.
Это просто Малая Дора. Единственная приличная планета на миллионы километров вокруг. Спору нет, радиации многовато, и в местной атмосфере не подышать, зато - никаких аммиачных дождей, каменных ветров, блуждающих вулканов и, главное, местных жителей. Да и погода в районе Станции на загляденье: тихо, ясно и всего минус девяносто по Цельсию.
Курорт.
Поэтому, когда в скафандре упало давление и закрякал датчик, Борька не испытал ничего, кроме легкой досады.
- Вот же угораздило, - пробормотал он, оглядываясь по сторонам и нащупывая карман с пластырями.
Вездеход он увидел сразу, оранжевая восьмиколесная туша глубоко зарылась в снег у подножия крутого холма. Машина с открытой посадкой лежала на боку и все еще исправно гудела мотором. Уцелевший прожектор разгонял темно-зеленые дорианские сумерки, освещая разбросанное повсюду оборудование и контейнеры с образцами грунта. В ярком свете искрились выступающие из снега низкие кристаллические пирамидки, - местный кустарник, среди которого недавно кувыркался весь экипаж геологоразведчиков.
- Говорит Степанов, - сообщил Борька. – У меня разгерметизация скафандра.
Ему никто не ответил. Борька огляделся снова. Гены и Вити поблизости не было. Борька с некоторым усилием поднялся на ноги. Аварийный сканер он решил не активировать. И без всяких сканеров было понятно, где именно пробит скафандр, острая боль пульсировала под левым коленом. Борька с кряхтением вытянул ногу, наклонился и включил фонарь. Так и есть, - неряшливый рваный зигзаг под наколенником. Борька чуть подышал, чтобы сосредоточиться, а потом распаковал пластырь и четко, как на земных тренировках, которые закончились примерно месяц назад, запечатал прореху. Края пластыря быстро образовали подобие аккуратных сварочных швов, наглухо запечатывая повреждение, и через минуту все было готово. Борька заворожено смотрел за процессом, а потом широко улыбнулся, отгоняя ненужные победные мысли о том, как он ловко устранил разгермет, как не растерялся в ситуации, и вообще, какой он молодец.
- Говорит Степанов, - сказал Борька, на этот раз уже увереннее. – Повреждение скафандра устранил.
И снова никакого ответа. Геологоразведчик в задумчивости сделал несколько шагов по бледно-сиреневому снегу, раздумывая, что делать дальше, и вдруг замер на месте.
Датчик все еще крякал.
Борька быстро сдвинул панель на левом предплечье и уставился на экран, где светился рисованный силуэт скафандра, и мигала красная точка, указывая место второго повреждения. Под правой лопаткой. Куда при всем желании не дотянуться.
- Мужики, у меня второй разгермет. – громко сказал Борька в микрофон. – На спине! Сам не справлюсь.
Ответа не было. Борька немного подождал и снова вышел в эфир.
- Гена! Витя! Слышите меня? Разгермет! Повторяю, разгермет! Требуется помощь!
Эфир молчал, а следом замолчал и Борька. Он уже чувствовал, как по плечам гуляет морозный освежающий воздух Малой Доры. Все месяцы психологической подготовки куда-то пропали. Не то, чтобы началась паника, - нет, конечно, - но у Борька сначала возникло какое-то нелепое и несбыточное желание, захотелось оказаться на Станции, а еще лучше - на Земле. Борька неожиданно для себя жалобно вякнул, ярко представляя себе конец недолгой космической карьеры.
Но уже через секунду Борька взял себя в руки.
- Я тебе дам паниковать! – рявкнул он сам на себя. - А ну, мигом собрался! Тоже мне, разведчик, называется!!
Борька и в самом деле собрался: он быстро перенаправил весь теплообмен скафандра в район повреждения, выпустил аварийный фейерверк из ракетницы, включил фонари на шлеме и на груди, и рванул к подножию холма. Он уже ни о чем не думал, а просто инстинктивно ломился вперед, словно герой в финале какого-нибудь северного эпоса, - спотыкаясь, увязая в снегу, рыча и задыхаясь. Нужно было добраться до вездехода, до его мощного передатчика, чтобы использовать последнюю возможность: выйти в эфир и дать сигнал бедствия на общей волне. Понятно, один шанс из тысячи, что кто-нибудь окажется рядом и успеет прийти на помощь, но ничего другого под рукой уже не было.
- Вперед, - хрипел Борька. – Вперед.
Когда до вездехода оставалось совсем немного, Борька обессилено рухнул на колени, - на перевернутом вездеходе вместо спутниковой антенны теперь торчал бесполезный кривой обрубок. И тут Борька, - как бы между прочим, - вспомнил про радиацию, которая тоже проникает внутрь, и уже перестал сдерживаться.
- Гена! Витя! Ну, где вы?! – орал он в бесполезный микрофон. -Разгермет!
Вот это, надо полагать, была уже настоящая паника.
Зато Гена и Витя вели себя вполне буднично: не то, что паниковать, торопиться никто не собирался.
- Чего орешь? – раздался в наушниках недовольный голос.
Из-за косо торчащей кормы вездехода выглянул знакомый силуэт, и Борька обессилено охнул. Что-то бубня про никудышную молодежь и кадровиков, присылающих кого попало, Витя вразвалку подошел к Борьке, проверил его аварийный сканер и с размаху влепил пластырем по спине новичка. Датчик перестал крякать. Новичок повалился в снег.
- Ну, и чего орал-то? – уже вполне доброжелательно спросил Витя, поднимая Борьку. – Думал, бросили тебя? Смешной ты.
Борька медленно добрел до вездехода и привалился к угловатому борту. Он медленно осознавал, что произошло. Через минуту Борька понял, что мужики слышали все его безумные крики. Проверяли, сволочи, злобно подумал он про Гену и Витю, - ветераны, так вас и так, устроили мне тут дедовщину. Борька тут же обругал сам себя, он четко понимал, что вся ситуация была под контролем, у Гены, как у командира экипажа, были все данные по состоянию скафандра Борьки. Ему, как новичку, вообще крупно повезло, что к таким зубрам в экипаж попал. Нужно терпеть и учиться.
- Ну что, Борька? - спросил Гена весело. – Зачем к вездеходу ломился? Тут запасных скафандров нет.
- Сигнал дать в эфир, - угрюмо ответил Борька. – На Станцию. А может, кто поблизости бы оказался. Что еще делать-то было?
Гена и Витя переглянулись.
- Молодец, - с одобрением сказал Витя.
- Соображает, - подтвердил Гена. – А чего завыл-то?
- Да ты на антенну посмотри! – злобно заорал Борька на командира.
Ему уже было все равно.
Гена хмыкнул и воткнул в снег короткую лопату с лазерным подогревом. Витя засмеялся и похлопал по облепленному снегом длинному коробу.
- Ты про эту антенну?
Борька опустил голову.
Когда они все вместе приладили и подключили резервную матовую полусферу, Гена принялся щелкать тумблерами приборной панели.
- Триста девятый вызывает базу! – начал он. - Триста девятый вызывает базу!
Несколько секунд в эфире шипели помехи, а потом раздался голос диспетчера.
- Триста девятый! База на связи, слушаю вас! Вы куда пропали?
- Требуется эвакуация, - сообщил Гена. – Слетели с холма. Жертв нет. Вездеход не на ходу. Повторяю, требуется эвакуация!
- Принято, триста девятый, - сказал диспетчер. – Ваши координаты зафиксированы.
- Когда ждать помощи?
- Ну, ребята, вы далековато забрались от Станции, - сказал диспетчер.
- Это не мы далеко забираемся, - влез в разговор Витя. - Это вы нас на челноках забрасываете неизвестно куда.
- Спокойно, - сказал диспетчер. - Так, ближайший ремонтник недалеко, прилетит минут через пять–семь.
- Принято, - сказал командир.
- Гена, а что случилось-то? – спросил диспетчер другим тоном, уже по-свойски.
- Да заплутали, - ответил Гена. – Сумерки, спутник ушел, отклонились от маршрута. Начали маневрировать, в итоге загремели, экипаж при падении раскидало в разные стороны.
- Ясно, - сказал диспетчер. – Молодой в порядке?
Гена посмотрел на Борьку.
- Разгерметизация скафандра, - сказал он. – Когда вылетел из вездехода, проехался по пирамидкам, его ободрало в двух местах.
- Понятно, - сказал диспетчер. – Давайте-ка его на проверку.
Витя сдвинул панель на борту вездехода, вытащил широкий плоский рукав и подключил к разъему на скафандре Борьки. Медицинский блок пискнул, отправляя данные на Станцию.
- Ну что, состояние в пределах нормы, - вскоре сказал диспетчер. – Это если по приборам.
Голос у него явно повеселел.
- Ну, а вы, мужики? – спросил он. - Сами-то как?
- Да как по приборам! - немедленно огрызнулся Витя. – Вы когда связь наладите, по выходным что ли или по праздникам? Долго еще нам без спутника кружить? Как по минным полям ходим! То в кратеры, то в трещину свалимся, то эти холмы! Сколько можно из этих нор выпрыгивать?
Диспетчер от души рассмеялся.
- Ладно, сурикаты, не унывайте! Сейчас на базу вернетесь, отдохнете, а там…
Тут Витя толкнул Гену в плечо и показал наверх.
- Принято, ждем, - сказал Гена. – Конец связи.
Борька задрал голову вслед за старшими.
- Ну, малой, - протянул Гена почти завистливо. – Тебе сегодня целый день везет. Фартовый ты парень, Борька.
В черном небе, - то тут, то там, - появились мягкие разноцветные всполохи: они мерно колыхались, увеличиваясь в размерах и усиливаясь цветом. Сначала это напомнило Борьке северное сияние, но в отличие от земной Авроры, гигантские всполохи играли не на определенной части неба, а уходили за горизонт и заполняли собой все видимое пространство, куда не посмотри. Разведчики вертели головами, и со всех сторон играли разноцветные световые полотнища, стремящиеся вверх; и вскоре Малая Дора будто оказалась на дне какого-то непостижимого разуму колодца с мягко светящимися стенами.
- Что это? - прошептал Борька.
- Увидишь, - сказал Гена. – Такое здесь только раз в полгода бывает.
- Тихо вы, - буркнул Витя.
Он вел съемку. Тем временем стены пришли в движение, заискрились и закружились по часовой стрелке, медленно разгоняясь вокруг планеты. Через минуту Борька второй раз за день начал кричать, - на этот раз от восторга. Теперь это был уже не колодец, теперь Малая Дора оказалась в центре бушующего урагана.
Через несколько минут геологоразведчики разочарованно выдохнули: движение остановилось, всполохи стали быстро бледнеть и размываться, оставляя после себя исчезающие звездочки. Еще немного, и последние разноцветные искры подмигнули зрителям и медленно растаяли. Грандиозное представление закончилось, и теперь в пустом черном небе осталась лишь россыпь изумрудных и рубиновых огоньков, которые мигали на корпусе грузового челнока, заходящего на посадку.
Черно-желтые полосатые ворота двенадцатого шлюза медленно закрылись. Тяжело грохнули автоматические замки, заставляя вздрогнуть пол и стены, и на боковой панели у ворот загорелся сигнал блокировки.
У ворот шлюза стоял пилот в комбинезоне Почтовой Службы, медленно разминая плечи и шею. Закончив короткую гимнастику, почтальон натужно, с большим удовольствием потянулся, а затем неторопливо двинулся по ярко освещенному восьмиугольному тоннелю. При ходьбе пилот заметно косолапил, широко расставляя ноги, но это ничем не напоминало уверенную моряцкую поступь, - пилот двигался аккуратно и неуверенно, и сразу было понятно, что человек делает первые шаги после нескольких недель в невесомости. Впрочем, уже через десять минут, когда пилот появился в куполе центрального атриума Станции, его походка была уже вполне себе сносной.
В почтовом офисе пилот оформил бумаги на доставленный груз, а потом уселся пить кофе с заведующим. После неторопливой беседы и обмена новостями со старым знакомым, пилот выяснил, где находится команда Гены, и направился в бар.
В баре стоял хохот. Витя в лицах разыгрывал трагедию с вездеходом и скафандром. О вчерашнем происшествии знали уже все. Отдыхающая смена, - суровая космическая публика находилась в порядочной кондиции, все были в прекрасном настроении от выпивки и того, что все обошлось. Да и актер Витя был мастер из любой мелочи устроить представление. Пилот немного постоял у входа, искренне смеясь вместе со всеми, а потом подошел к стойке и заказал себе LV-426. Бармен уважительно хмыкнул и принялся колдовать над бутылками, а пилот облокотился на стойку, разглядывая зал.
Тем временем Витя подходил к развязке истории.
- Разгермет! – завывал он, стоя на коленях и воздевая руки. – Разгерме-е-е-ет!!!
В баре рыдали. Захмелевший Борька ничуть не обижался, - наоборот, он с довольным видом развалился на стуле, качая ногой, прихлебывая ром и с победным видом оглядывая бар. Всего три недели на Станции, а уже боевое крещение. Конечно, чаще всего Борька смотрел на Гену. Недавняя обида совсем пропала. Гена - старожил, авторитет, легенда, надежный, как танк, мужик, который вытащил из передряг Малой Доры не одного пацана.
Бармен поставил на стойку LV-426.
Витя закончил представление и под финальный взрыв смеха вернулся к Гене и Борьке. Сидевшая в дальнем углу бара компания метеорологов заметила почтальона.
- Петька, здорово! – крикнул худой бородатый мужик. – Космическим пиратам - салют!
- Привет, бродяги!– улыбнулся тот. – Соскучились?
- С тобой не соскучишься! – живо отозвался Витя с другой стороны. – Где пропадаешь-то? Почту со вторника ждем.
- А тебе зачем? – спросил пилот.
Все снова засмеялись.
- Что поделать, - ответил пилот. – Не вся почта доходит, к сожалению.
- Чего-чего?
- Того, - почтальон равнодушно пожал плечами.
В баре недовольно зашумели.
- А ну тихо все! – рявкнул бородатый метеоролог и осторожно спросил. - Петя, что случилось?
Пилот вздохнул и потер шею.
- Авария на Ферзе, - сказал он в наступившей тишине. - Робот-пакетбот разбился.
Бар снова зашумел, и теперь уже метеорологу пришлось ударить кулаком по столу, призывая к тишине.
- Перед самой посадкой двигатель отказал, - продолжал почтальон, оглядывая зал с быстро трезвеющими лицами. - С трехсот метров на дюзы рухнул. Все, что не сгорело, по всему космодрому так разнесло, что двое сутки собирали.
Старший метеоролог тяжело привалился к спинке стула.
- Да ты издеваешься? – крикнул кто-то. - У меня же там документы были! Оригиналы от нотариуса!
- Да что твой нотариус, у меня…
- А у меня образцы, три года собирали!
- А у нас…
Начался злой галдеж.
- Поздравляю, коллеги, - хмуро сказал метеоролог, обращаясь к собутыльникам. – Мы снова остаемся без оборудования.
- Как же мы теперь? – уныло крикнул кто-то.
- А вы здесь причем? – весело спросил пилот, прихлебывая коктейль.
- То есть? – спросил метеоролог после паузы. – Не понял.
– А что, разве я не сказал? – ухмыльнулся Петя. - Это же марсианский пакетбот размотало. А наш в порядке. Просто ждать пришлось, когда на космодроме порядок наведут. Я все доставил.
Бар взорвался криками, смехом и ругательствами. Двое-трое молодых, вроде Борьки, рванулись было к стойке мстить за злую шутку, но их быстро швырнули обратно и коротко объяснили, что с Петей-почтальоном ссориться не стоит.
- Ну и ко мне дольше перегружали, народ другим занят был,– улыбался почтальон. - Вот и задержался.
- Ну, ты змей, Петька, - смеялся Витя. – Как мы тебя столько лет терпим?
- Ну, дружище, ты народ развеселил, - с улыбкой парировал Петя. - А я чем хуже? Ждите уведомления, аборигены.
Почтальон кивнул бармену, забрал выпивку и уселся за стол рядом с Геной, где искренне поздравил Борьку с его первой аварией на Малой Доре.
Через несколько минут за разными столами принялись жужжать телефоны. Перенервничавший народ побежал за почтой. Витя вытаращил глаза: Гена тоже держал в руке телефон и с хмурым удивлением смотрел на экран.
- Дела, – протянул Витя.
Он привстал и вытянул шею, пытаясь разглядеть сообщение.
– Это от кого?
- Понятия не имею, - сказал Гена. – Написано, что с Земли.
Они уставились друг на друга.
- Ого, - сказал Петя-почтальон. – Действительно, дела.
Борька осторожно тронул пилота за рукав.
- А что такое? – почти шепотом спросил он.
- А ничего, - ответил Петя. – Просто Генка сколько здесь работает, еще ни разу почту не получал.
Он повернулся к Гене:
- С тебя причитается. Скажи спасибо, что я доставлял, а не марсиане.
Гена допил пиво.
- Ладно, - решил он. – Схожу, заберу.
Он встал из-за стола и наклонился к пилоту:
- А ты, дорогой мой, дождись меня. Сейчас вернусь, и мы тебя разденем в покер.
Петя захохотал.
- Посмотрим, как выйдет!
Вышло вовсе и не так.
Когда Петя заказал себе третий LV-426, Витя посмотрел на часы.
- Где это командира носит? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Сорок минут прошло. И трубу не берет.
Почтальон икнул.
- Момент, - сказал он, доставая телефон. - Аленка, снова привет, это Петр. А скажи мне, милая, Генка Костин почту получил? Так… Давно? Понял. Спасибо!
Петя повернулся к собеседникам.
- Тридцать две минут назад получил.
Витя хмыкнул.
- Ну и а где тогда Гена?
А Гена был в ремонтном секторе. Он медленно брел сквозь шум инструментов, звон металла и грохот тяжёлых шагов экзоскелетов рабочих-такелажников. Гена привычно, не глядя, обходил широкие решетки, из которых клубился пар от охлаждающих систем, и продавленные участки пола, где собирались тёмные масляные лужи. Лампы, закреплённые рядами вдоль высоких стен, били по глазам холодными белыми бликами. Вдоль стен, у ремонтных ям и подъемников расположилась техника, вдоволь нахлебавшаяся щедрот от Малой Доры: экспедиционные тягачи без гусениц, ободранные вездеходы геологоразведки, переломанные метеорологические дроны и вертолет с красным крестом над грудой снятых перекошенных винтов. Гена подошел к своей машине, криво улыбнулся и погладил холодный борт.
Огромный сервисный трак размером с динозавра, сплошь утыканный оранжевыми мигалками, с низким гулом разворачивался посреди ангара, собираясь выезжать через главные ворота. Народу в ночную смену было немного: механики на двух приземистых багги готовились выезжать на обкатку, а у противоположной стены техники возились с проводами у стен со снятыми панелями. Гена дождался, когда сервисный трак сделает полный разворот, и пошел навстречу.
Один из техников случайно поднял голову, увидел Гену и нахмурился. А Гена уже никого и ничего не видел.
Трак рычал. Техник кричал.
А Гена шагнул под ребристый протектор с грубым узором.
Конечно, водитель ничего не почувствовал, машина даже и не дернулась, он продолжал движение к воротам. Техник у стены толкнул товарища в плечо и побежал за траком, размахивая руками. Вслед за ним побежали все остальные. Кто-то на ходу крикнул в рацию страшные слова, и ангар заполнился ревом сирены. За стеклом диспетчерской мельтешили силуэты. Трак натужно остановился. Работяги окружили гигантскую машину, из-под которой тянулась неровная темно-красная полоса. В эфире творилась неразбериха. У входа в ангар уже появилась охрана Станции, внимательно проверяя допуск у тех, кто стремился внутрь.
На пятиметровой высоте, из открытого люка сервисного трака выглядывал механик-водитель. Его лицо было серым. Он то и дело дергал кадыком, сдерживая тошноту, часто моргал и все смотрел вниз.
Внизу становилось людно.
- Костин Геннадий Сергеевич, сорок девять лет, - докладывал начальник службы безопасности Прохоров. – Бывший лейтенант специального комендантского батальона, который участвовал в урегулировании Третьего Инцидента на спутнике Сега-51. За воинские преступления, повлекшие жертвы среди гражданского населения, был приговорен к пятнадцати годам в колонии строгого режима на астероиде Колверт. Без права последующего возвращения на Землю.
Начальник Станции Савин слушал доклад помощника с хмурым видом, глядя на экран большой столешницы, по которому медленно плавали окна с документами и фотографиями. Рядом сопел штатный психолог Залобов.
Напротив руководства Станции расположились две голограммы в больших креслах – главный инспектор космических полетов Егоров и прокурор Дальнего Сектора Берестов. Голограммы внимательно слушали речь начбеза.
- Родственников у Костина нет, - продолжал Прохоров. – Только бывшая супруга, Вероника. Проживает на Земле. Подала на развод, повторно вышла замуж. С тех пор связь с Костиным не поддерживала. Последний контакт – перед вылетом Костина на задание в дальний космос. Пожалуйста, вот ее фото.
Примерно с минуту участники совещания рассматривали изображение Вероники.
- Дальше, - вернулся к делу инспектор.
Славин налил себе стакан воды.
- По отбытии наказания Костин дальнейшим местом своего проживания выбрал Малую Дору, - говорил Прохоров. – Прошел необходимую проверку, затем обучение, приобрел специальность геологоразведчика. За двенадцать лет работы …
- Вы точно уверены, что это самоубийство? – перебил инспектор.
- На записях камер наблюдения четко видно, что Костин сам бросается под грузовик, - ответил Савин. - Это подтверждают и свидетели.
- Хорошо, – сказал инспектор. – Мы к этому еще вернемся. Теперь подробнее о ваших действиях.
Савин прочистил горло:
- Предпринято все необходимое, согласно протоколу. На месте происшествия отработали эксперты. Врачи, как вы понимаете, не понадобились, но кровь на анализ взяли, - ничего подозрительного не обнаружено. Все записи с камер видеонаблюдения просмотрены, проверены и сформированы в отдельный файл. Водитель сервисного трака и весь остальной персонал, который находился в ангаре в момент ЧП, временно изолированы. Опрошены все сотрудники Станции, имевшие любые контакты с Костиным, даже самые случайные. Произведен тщательный обыск в комнате Костина. Штатный психолог проверил всю историю наблюдений и бесед с Костиным за время работы на Малой Доре.
Инспектор поерзал в кресле.
- Что еще?
- Мы отправили запросы руководству на Сега-51 и на астероид Колверт, - дополнил начальник Станции. - Скоро они предоставят всю имеющуюся у них информацию на Костина. Конечно, уже прошли десятилетия, но вдруг что-нибудь…
- А как насчет доведения до самоубийства? – перебил прокурор.
Директор посмотрел на Залобова. Психолог отрицательно покачал головой.
- Исключено, - сказал он. – На Станции Костин был ветераном. С огромным авторитетом. Вряд ли кто-то мог повлиять на него. Скажу больше, и сам суицид вообще не укладывается в ситуацию с Костиным. За все двенадцать лет работы на Станции у него не было выявлено никаких признаков психологической неустойчивости. По всем показателям Костин являлся спокойным и уравновешенным мужчиной.
Инспектор кивнул и потер ладони. Вид у него стал благожелательным.
- А скажите, пожалуйста, - дружеским тоном произнес он. – Как, по-вашему, почему на Малой Доре, на флагманском объекте? - тут он вскочил с кресла и заорал. – Почему?!! Почему спокойные и уравновешенные мужчины без всяких причин бросаются под колеса тяжелой техники!?
Начальник Станции принялся массировать веки. Начальник службы безопасности шумно засопел и наклонил голову, будто перед уличной дракой. Психолог смотрел в сторону.
Прокурор тронул инспектора за плечо, и тот нехотя уселся обратно.
- Коллеги, пожалуйста, меньше эмоций, - примирительным тоном сказал прокурор. – Вернемся к делу. Я верно понимаю, что пока нет никаких зацепок в этом инциденте?
- Есть одно соображение, - сказал начальник Службы Безопасности. – Незадолго до самоубийства Костин получил посылку с Земли.
- Так с этого и надо было начинать, шерлоки! – снова взвился инспектор, но тут же одернул сам себя и спросил уже вполне спокойно и по-деловому. – Кто отправитель? Содержимое посылки? Что дала проверка?
- Отправитель - банк, в котором Костин оформил значительный счет перед вылетом в Дальний Космос, - сказал Прохоров. – С данного счета осуществлялись платежи на содержание банковской ячейки. Это, собственно и есть содержимое посылки. Средства недавно закончились, банк расторг срок аренды и выслал посылку клиенту, то есть Костину, на адрес по его последнему месту пребывания. С официальным уведомлением о прекращении договора.
- Продолжайте, - сказал прокурор.
- В посылке обнаружены наличные деньги, документы на недвижимость и на транспорт – катер, аэромобиль и прочее. Также обнаружен кусок метеорита, палласит, большого размера, довольно редкая вещь.
- И все?
- Все.
- При всем уважении, - включился психолог Залобов, - Я не считаю, что прекращение срока аренды банковской ячейки Костина могло спровоцировать суицид. Остается только гадать, что конкретно повлияло, - если вообще повлияло, - на роковое решение Костина. Может грусть по катеру, на котором он уже никогда не пойдет в море. А может, метеоритный палласит напомнил ему что-то из полетов в космос.
Психолог развел руками.
- Здесь мы бессильны.
Голограмма инспектора побарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
- Что-то еще? – спросил он.
Начбез Прохоров быстро провел пальцем по столешнице, выводя отчет об утреннем происшествии с вездеходом.
- Есть нюанс, - сказал он. – Перед самоубийством Костина, на маршруте, его экипаж попал в аварию, разбился вездеход. Я не могу ручаться, но, может быть, это происшествие каким-то образом повлияло на Костина.
Инспектор криво улыбнулся.
- Вы действительно хотите построить на этом свой отчет? Рабочий момент мог повлиять на решение Костина? Вы же сами только что утверждали, что Костин был опытным сотрудником, который за двенадцать лет прошел многое. Кому верить?
Залобов кивнул.
- Вы правы, - сказал он. - Таких аварий у Костина были десятки. И отчет на этом мы строить не собираемся. Здесь что-то другое. Нужна реальная причина.
Все замолчали. Савин опять потянулся за водой.
Прокурор вздохнул.
- Тупик?
- Пока тупик, - подтвердил Савин.
- В общем, так, - сказал прокурор. - Говорю официально. По регламенту у вас остается еще семнадцать часов выяснение всех обстоятельств. Если за это время к нам на Землю не будет предоставлен однозначный и исчерпывающий отчет по ЧП, то мы формируем специальную комиссию и присылаем на Малую Дору.
Голограммы переглянулись между собой.
– Будет следствие, - подтвердил инспектор. - А потом и суд. Это если потребуется. Вам ясна ситуация, Савин?
Савин кивнул.
- Ничего, время еще есть, - сказал прокурор. - Бросайте все силы на расследование. Если что, обращайтесь за любой помощью. Докладывайте мне лично. Жду результатов.
Сизые призрачные фигуры инспектора и прокурора заколыхались и исчезли. В кабинете начальника Станции раздался протяжный зуммер об окончании сеанса связи.
- Что будем делать? - спросил Савин после долгой паузы.
Психолог пожал плечами. Начбез смотрел в потолок. Начальник Станции хлопнул ладонью по столешнице.
- Ставлю задачу, - сказал он. – Еще раз проверяем содержимое посылки, – он потер подбородок. – Под микроскопом. На атомы разложить, если понадобится.
Залобов кивнул.
- Со своей стороны предлагаю, – сказал он. - Всех, кого мы опрашивали, нужно отправить к врачам. Под сыворотку. И уж там по душам поговорить. Может, что новое сообщат, чего сами не замечали или забыли, всякое бывает.
Начбез Прохоров наконец-то разжал кулаки и осторожно погладил столешницу.
- И все записи с камер наблюдения пересмотреть, - буркнул он. - По кадрам.
Начальник Станции обвел помощников тяжелым взглядом.
- Хорошо. Приступаем.
Когда из лаборатории доложили, что повторный осмотр вещей из посылки ничего не дал, Прохоров устало потер глаза. Он просматривал записи видеокамер, которые прокручивал оператор. Шел пятый час повторных проверок. Прохоров в который уже раз разглядывал веселье космонавтов в баре, а потом пошла запись из почтового отделения, где Костин с настороженным и удивленным видом вертел в руках небольшую посылку.
- С этими фрагментами закончили, - доложил оператор.
Начбез вздохнул.
- Ладно, - сказал он оператору. – Теперь запись Костина по пути к ангару. Вы там все внимательно смотрели? Все проверили?
- Ну да, - ответил оператор бытовым тоном, при котором люди обычно жмут плечами. – Вроде ничего не упустил.
В дверях появился психолог Залобов. Он устало махнул рукой, чтобы на него не отвлекались, и опустился в кресло в дальнем углу. Прохоров внимательно посмотрел на психолога.
- Ничего, - сказал тот, отвечая на немой вопрос. – Всех перешерстили. Свидетелей прогнали через все препараты. Вообще пусто. Как у тебя?
Прохоров невесело улыбнулся. Залобов ответил такой же невеселой улыбкой.
- Продолжай, – повернулся начбез к оператору.
- Следующая запись. Движение Костина из своей комнаты в ангар, - комментировал тот, глядя в монитор. – Вот Костин выходит и запирает дверь. Вот он идет к ангару. Ни с кем не контактировал.
- Точно ни с кем? – спросил начбез.
- Смотрите сами.
На мониторах вновь появился Костин. Самоубийца неторопливо шагал по коридорам жилого сектора Станции.
- Странно, - сказал вдруг Залобов из своего угла.
- Что? – немедленно спросил начбез. – Говори!
Психолог поднялся с кресла.
- Отмотай назад, - быстро приказал Прохоров оператору.
Залобов подошел к мониторам.
– Странно, - повторил он. – Почему Костин свернул направо? К западному терминалу? А к ангару было быстрее пройти через восточный. Он же уже решение принял, так почему? Зачем делать крюк?
- Наверное, решил напоследок по станции пройти? – предположил оператор.
- Может быть, - пробормотал начбез. – Давай, смотрим еще раз.
Оператор снова нажал воспроизведение, и через несколько секунд Прохоров грохнул кулаком по столу:
- Ни с кем не контактировал, значит!? – зарычал он, глядя, как в коридоре западного терминала Костин проходит мимо бочкообразного дроида-уборщика и почти незаметно дергает рукой.
Залобов громко выругался.
Прохоров чуть не вырвал из стойки крепление микрофона.
- Говорит начальник безопасности Прохоров! – заревел он. – Немедленно прекратить все работы в блоке утилизации!
Он резко повернулся к оператору. Тот, быстро бледнея, уже зафиксировал изображение дроида и увеличил его номер на матовом боку.
- Немедленно обнаружить и деактивировать дроида-уборщика за номером триста девяносто восемь!
- Вот, - Прохоров положил на стол директора Станции прозрачный кремниевый кубик-накопитель. – Костин по пути в ангар выбросил перед уборщиком, чтобы тот его подмел.
- Хитро придумано, - заметил психолог. - Еще немного - и утилизация. Концы в воду.
Директор повертел находку в пальцах.
- Мда, - протянул он. - Наверное, Костин очень не хотел, чтобы это нашли.
Савин утопил кубик-накопитель в корпус компьютера.
- Внимание! Подключено внешнее устройство, - раздался приятный женский голос. – Количество файлов на диске - один.
Директор посмотрел на экран и нахмурился. Женский голос уточнил:
- Тип файла – запах.
- Что там? – не выдержал начбез.
Савин некоторое время смотрел на помощников. Взгляд у него был странный. Он чуть повозился над клавиатурой и включил запись. Компьютер натужно загудел, активируя молекулярный преобразователь. Сначала Прохорову и Залобову показалось, что автоматика в стерильном антисептическом воздухе понизила температуру и прибавила влажность, но сразу стало понятно, что по кабинету разливается неповторимый земной запах предрассветного озера. Воздух в кабинете постепенно густел, пропитывая кабинет ароматом трав и цветов после ночного дождя. Психолог закрыл глаза. Начбез медленно осел в кресло. Воспроизведение продолжалось, и вскоре среди душистой свежести появился плотный запах дымка, свежевыловленной рыбы в котелке на костре, и все в кабинете окончательно замерли, впитывая в себя упоительный аромат кипящей ухи.
- Хватит, - прохрипел начбез.
Директор выключил запись.
- Ну что, разобрались? - сказал он. – Оператор, связь с Землей!
Появились голограммы инспектора и прокурора, и Савин начал доклад:
- В результате проведенных мероприятий установлено, что Костин совершил самоубийство в результате психического срыва. Триггером является посылка, полученная непосредственно перед самоубийством, а именно – файловый накопитель с записью с Земли. По сути, Костин включил свое прошлое - запах ночной рыбалки.
- Уверены? – буркнул инспектор.
- Абсолютно. Многое говорит тот факт, что перед самоубийством Костин пытался уничтожить накопитель с записью, он сбросил его перед дроидом-уборщиком. Не хотел, чтобы его считали слабаком. Если бы мы вовремя не отреагировали, накопитель бы уже сгорел в блоке утилизации.
Инспектор задумался.
- То, что вы разобрались в ситуации, это хорошо. Оперативно сработано, надо признать. Но, откровенно говоря, есть сомнения, - он покачал головой. - Такая мелочь? Пустячок, я бы сказал.
Директор покосился на психолога и тот кинулся в бой.
- Инспектор, мы уже двести лет находимся в дальнем космосе, и до сих пор не можем с уверенностью контролировать поведение людей. Никто не может сказать, что послужит причиной нелогичных поступков. Люди годами находятся в состоянии стресса, и любой, как вы говорите, - пустячок - имеет значение. Мы уверены, что Костин, несмотря на его опыт и сильный характер, оказался неспособен противостоять тому психическому давлению, которое на него навалилось. Тридцать лет, как он покинул Землю. Более того, он туда не вернется. Никогда. И теперь он получает кусочек прошлой жизни.
- Последняя капля? – уточнил прокурор.
Залобов кивнул.
- Принимается, - сказал инспектор. – Хорошая работа, коллеги, готовьте доклад. Ладно, мне пора.
Он ткнул кнопку на подлокотнике, и его голограмма исчезла.
- Все свободны, - сказал директор.
Прохоров и Залобов вышли из кабинета.
Директор Станции и прокурор Дальнего Сектора остались одни.
- Что-то не договариваешь, Леня? – спросил прокурор у старого друга Савина. – Дашь мне пару советов, как отчитываться перед комиссией?
- Нет советов, - сказал Савин. – Я уверен, что все пройдет хорошо.
- Хорошо, - сказал прокурор. – Включу им запись с рыбалки.
Он внимательно посмотрел на старого друга
- А в чем дело-то?
- Там не рыбалка, - произнес Савин.
- То есть?
- На флэшке Костина записан другой запах, - негромко произнес Савин. – А рыбалку я свою включил. Седьмой год в компьютере. В своей деревне записывал. А настоящая запись…
- Не понял. А зачем ты…
- А затем, что настоящую запись никому не надо знать, - сказал Савин. – Ни моим подчиненным, никому. И комиссии в том числе. И тебе решать, публиковать это или нет.
Прокурор склонил голову.
- Вот оно что, - сказал он. - И какой же там запах на самом деле? – спросил он.
Директор Станции прочел название настоящего файла:
- Вероника. Ночь перед вылетом.
Это просто Малая Дора. Единственная приличная планета на миллионы километров вокруг. Спору нет, радиации многовато, и в местной атмосфере не подышать, зато - никаких аммиачных дождей, каменных ветров, блуждающих вулканов и, главное, местных жителей. Да и погода в районе Станции на загляденье: тихо, ясно и всего минус девяносто по Цельсию.
Курорт.
Поэтому, когда в скафандре упало давление и закрякал датчик, Борька не испытал ничего, кроме легкой досады.
- Вот же угораздило, - пробормотал он, оглядываясь по сторонам и нащупывая карман с пластырями.
Вездеход он увидел сразу, оранжевая восьмиколесная туша глубоко зарылась в снег у подножия крутого холма. Машина с открытой посадкой лежала на боку и все еще исправно гудела мотором. Уцелевший прожектор разгонял темно-зеленые дорианские сумерки, освещая разбросанное повсюду оборудование и контейнеры с образцами грунта. В ярком свете искрились выступающие из снега низкие кристаллические пирамидки, - местный кустарник, среди которого недавно кувыркался весь экипаж геологоразведчиков.
- Говорит Степанов, - сообщил Борька. – У меня разгерметизация скафандра.
Ему никто не ответил. Борька огляделся снова. Гены и Вити поблизости не было. Борька с некоторым усилием поднялся на ноги. Аварийный сканер он решил не активировать. И без всяких сканеров было понятно, где именно пробит скафандр, острая боль пульсировала под левым коленом. Борька с кряхтением вытянул ногу, наклонился и включил фонарь. Так и есть, - неряшливый рваный зигзаг под наколенником. Борька чуть подышал, чтобы сосредоточиться, а потом распаковал пластырь и четко, как на земных тренировках, которые закончились примерно месяц назад, запечатал прореху. Края пластыря быстро образовали подобие аккуратных сварочных швов, наглухо запечатывая повреждение, и через минуту все было готово. Борька заворожено смотрел за процессом, а потом широко улыбнулся, отгоняя ненужные победные мысли о том, как он ловко устранил разгермет, как не растерялся в ситуации, и вообще, какой он молодец.
- Говорит Степанов, - сказал Борька, на этот раз уже увереннее. – Повреждение скафандра устранил.
И снова никакого ответа. Геологоразведчик в задумчивости сделал несколько шагов по бледно-сиреневому снегу, раздумывая, что делать дальше, и вдруг замер на месте.
Датчик все еще крякал.
Борька быстро сдвинул панель на левом предплечье и уставился на экран, где светился рисованный силуэт скафандра, и мигала красная точка, указывая место второго повреждения. Под правой лопаткой. Куда при всем желании не дотянуться.
- Мужики, у меня второй разгермет. – громко сказал Борька в микрофон. – На спине! Сам не справлюсь.
Ответа не было. Борька немного подождал и снова вышел в эфир.
- Гена! Витя! Слышите меня? Разгермет! Повторяю, разгермет! Требуется помощь!
Эфир молчал, а следом замолчал и Борька. Он уже чувствовал, как по плечам гуляет морозный освежающий воздух Малой Доры. Все месяцы психологической подготовки куда-то пропали. Не то, чтобы началась паника, - нет, конечно, - но у Борька сначала возникло какое-то нелепое и несбыточное желание, захотелось оказаться на Станции, а еще лучше - на Земле. Борька неожиданно для себя жалобно вякнул, ярко представляя себе конец недолгой космической карьеры.
Но уже через секунду Борька взял себя в руки.
- Я тебе дам паниковать! – рявкнул он сам на себя. - А ну, мигом собрался! Тоже мне, разведчик, называется!!
Борька и в самом деле собрался: он быстро перенаправил весь теплообмен скафандра в район повреждения, выпустил аварийный фейерверк из ракетницы, включил фонари на шлеме и на груди, и рванул к подножию холма. Он уже ни о чем не думал, а просто инстинктивно ломился вперед, словно герой в финале какого-нибудь северного эпоса, - спотыкаясь, увязая в снегу, рыча и задыхаясь. Нужно было добраться до вездехода, до его мощного передатчика, чтобы использовать последнюю возможность: выйти в эфир и дать сигнал бедствия на общей волне. Понятно, один шанс из тысячи, что кто-нибудь окажется рядом и успеет прийти на помощь, но ничего другого под рукой уже не было.
- Вперед, - хрипел Борька. – Вперед.
Когда до вездехода оставалось совсем немного, Борька обессилено рухнул на колени, - на перевернутом вездеходе вместо спутниковой антенны теперь торчал бесполезный кривой обрубок. И тут Борька, - как бы между прочим, - вспомнил про радиацию, которая тоже проникает внутрь, и уже перестал сдерживаться.
- Гена! Витя! Ну, где вы?! – орал он в бесполезный микрофон. -Разгермет!
Вот это, надо полагать, была уже настоящая паника.
Зато Гена и Витя вели себя вполне буднично: не то, что паниковать, торопиться никто не собирался.
- Чего орешь? – раздался в наушниках недовольный голос.
Из-за косо торчащей кормы вездехода выглянул знакомый силуэт, и Борька обессилено охнул. Что-то бубня про никудышную молодежь и кадровиков, присылающих кого попало, Витя вразвалку подошел к Борьке, проверил его аварийный сканер и с размаху влепил пластырем по спине новичка. Датчик перестал крякать. Новичок повалился в снег.
- Ну, и чего орал-то? – уже вполне доброжелательно спросил Витя, поднимая Борьку. – Думал, бросили тебя? Смешной ты.
Борька медленно добрел до вездехода и привалился к угловатому борту. Он медленно осознавал, что произошло. Через минуту Борька понял, что мужики слышали все его безумные крики. Проверяли, сволочи, злобно подумал он про Гену и Витю, - ветераны, так вас и так, устроили мне тут дедовщину. Борька тут же обругал сам себя, он четко понимал, что вся ситуация была под контролем, у Гены, как у командира экипажа, были все данные по состоянию скафандра Борьки. Ему, как новичку, вообще крупно повезло, что к таким зубрам в экипаж попал. Нужно терпеть и учиться.
- Ну что, Борька? - спросил Гена весело. – Зачем к вездеходу ломился? Тут запасных скафандров нет.
- Сигнал дать в эфир, - угрюмо ответил Борька. – На Станцию. А может, кто поблизости бы оказался. Что еще делать-то было?
Гена и Витя переглянулись.
- Молодец, - с одобрением сказал Витя.
- Соображает, - подтвердил Гена. – А чего завыл-то?
- Да ты на антенну посмотри! – злобно заорал Борька на командира.
Ему уже было все равно.
Гена хмыкнул и воткнул в снег короткую лопату с лазерным подогревом. Витя засмеялся и похлопал по облепленному снегом длинному коробу.
- Ты про эту антенну?
Борька опустил голову.
Когда они все вместе приладили и подключили резервную матовую полусферу, Гена принялся щелкать тумблерами приборной панели.
- Триста девятый вызывает базу! – начал он. - Триста девятый вызывает базу!
Несколько секунд в эфире шипели помехи, а потом раздался голос диспетчера.
- Триста девятый! База на связи, слушаю вас! Вы куда пропали?
- Требуется эвакуация, - сообщил Гена. – Слетели с холма. Жертв нет. Вездеход не на ходу. Повторяю, требуется эвакуация!
- Принято, триста девятый, - сказал диспетчер. – Ваши координаты зафиксированы.
- Когда ждать помощи?
- Ну, ребята, вы далековато забрались от Станции, - сказал диспетчер.
- Это не мы далеко забираемся, - влез в разговор Витя. - Это вы нас на челноках забрасываете неизвестно куда.
- Спокойно, - сказал диспетчер. - Так, ближайший ремонтник недалеко, прилетит минут через пять–семь.
- Принято, - сказал командир.
- Гена, а что случилось-то? – спросил диспетчер другим тоном, уже по-свойски.
- Да заплутали, - ответил Гена. – Сумерки, спутник ушел, отклонились от маршрута. Начали маневрировать, в итоге загремели, экипаж при падении раскидало в разные стороны.
- Ясно, - сказал диспетчер. – Молодой в порядке?
Гена посмотрел на Борьку.
- Разгерметизация скафандра, - сказал он. – Когда вылетел из вездехода, проехался по пирамидкам, его ободрало в двух местах.
- Понятно, - сказал диспетчер. – Давайте-ка его на проверку.
Витя сдвинул панель на борту вездехода, вытащил широкий плоский рукав и подключил к разъему на скафандре Борьки. Медицинский блок пискнул, отправляя данные на Станцию.
- Ну что, состояние в пределах нормы, - вскоре сказал диспетчер. – Это если по приборам.
Голос у него явно повеселел.
- Ну, а вы, мужики? – спросил он. - Сами-то как?
- Да как по приборам! - немедленно огрызнулся Витя. – Вы когда связь наладите, по выходным что ли или по праздникам? Долго еще нам без спутника кружить? Как по минным полям ходим! То в кратеры, то в трещину свалимся, то эти холмы! Сколько можно из этих нор выпрыгивать?
Диспетчер от души рассмеялся.
- Ладно, сурикаты, не унывайте! Сейчас на базу вернетесь, отдохнете, а там…
Тут Витя толкнул Гену в плечо и показал наверх.
- Принято, ждем, - сказал Гена. – Конец связи.
Борька задрал голову вслед за старшими.
- Ну, малой, - протянул Гена почти завистливо. – Тебе сегодня целый день везет. Фартовый ты парень, Борька.
В черном небе, - то тут, то там, - появились мягкие разноцветные всполохи: они мерно колыхались, увеличиваясь в размерах и усиливаясь цветом. Сначала это напомнило Борьке северное сияние, но в отличие от земной Авроры, гигантские всполохи играли не на определенной части неба, а уходили за горизонт и заполняли собой все видимое пространство, куда не посмотри. Разведчики вертели головами, и со всех сторон играли разноцветные световые полотнища, стремящиеся вверх; и вскоре Малая Дора будто оказалась на дне какого-то непостижимого разуму колодца с мягко светящимися стенами.
- Что это? - прошептал Борька.
- Увидишь, - сказал Гена. – Такое здесь только раз в полгода бывает.
- Тихо вы, - буркнул Витя.
Он вел съемку. Тем временем стены пришли в движение, заискрились и закружились по часовой стрелке, медленно разгоняясь вокруг планеты. Через минуту Борька второй раз за день начал кричать, - на этот раз от восторга. Теперь это был уже не колодец, теперь Малая Дора оказалась в центре бушующего урагана.
Через несколько минут геологоразведчики разочарованно выдохнули: движение остановилось, всполохи стали быстро бледнеть и размываться, оставляя после себя исчезающие звездочки. Еще немного, и последние разноцветные искры подмигнули зрителям и медленно растаяли. Грандиозное представление закончилось, и теперь в пустом черном небе осталась лишь россыпь изумрудных и рубиновых огоньков, которые мигали на корпусе грузового челнока, заходящего на посадку.
* * *
Черно-желтые полосатые ворота двенадцатого шлюза медленно закрылись. Тяжело грохнули автоматические замки, заставляя вздрогнуть пол и стены, и на боковой панели у ворот загорелся сигнал блокировки.
У ворот шлюза стоял пилот в комбинезоне Почтовой Службы, медленно разминая плечи и шею. Закончив короткую гимнастику, почтальон натужно, с большим удовольствием потянулся, а затем неторопливо двинулся по ярко освещенному восьмиугольному тоннелю. При ходьбе пилот заметно косолапил, широко расставляя ноги, но это ничем не напоминало уверенную моряцкую поступь, - пилот двигался аккуратно и неуверенно, и сразу было понятно, что человек делает первые шаги после нескольких недель в невесомости. Впрочем, уже через десять минут, когда пилот появился в куполе центрального атриума Станции, его походка была уже вполне себе сносной.
В почтовом офисе пилот оформил бумаги на доставленный груз, а потом уселся пить кофе с заведующим. После неторопливой беседы и обмена новостями со старым знакомым, пилот выяснил, где находится команда Гены, и направился в бар.
В баре стоял хохот. Витя в лицах разыгрывал трагедию с вездеходом и скафандром. О вчерашнем происшествии знали уже все. Отдыхающая смена, - суровая космическая публика находилась в порядочной кондиции, все были в прекрасном настроении от выпивки и того, что все обошлось. Да и актер Витя был мастер из любой мелочи устроить представление. Пилот немного постоял у входа, искренне смеясь вместе со всеми, а потом подошел к стойке и заказал себе LV-426. Бармен уважительно хмыкнул и принялся колдовать над бутылками, а пилот облокотился на стойку, разглядывая зал.
Тем временем Витя подходил к развязке истории.
- Разгермет! – завывал он, стоя на коленях и воздевая руки. – Разгерме-е-е-ет!!!
В баре рыдали. Захмелевший Борька ничуть не обижался, - наоборот, он с довольным видом развалился на стуле, качая ногой, прихлебывая ром и с победным видом оглядывая бар. Всего три недели на Станции, а уже боевое крещение. Конечно, чаще всего Борька смотрел на Гену. Недавняя обида совсем пропала. Гена - старожил, авторитет, легенда, надежный, как танк, мужик, который вытащил из передряг Малой Доры не одного пацана.
Бармен поставил на стойку LV-426.
Витя закончил представление и под финальный взрыв смеха вернулся к Гене и Борьке. Сидевшая в дальнем углу бара компания метеорологов заметила почтальона.
- Петька, здорово! – крикнул худой бородатый мужик. – Космическим пиратам - салют!
- Привет, бродяги!– улыбнулся тот. – Соскучились?
- С тобой не соскучишься! – живо отозвался Витя с другой стороны. – Где пропадаешь-то? Почту со вторника ждем.
- А тебе зачем? – спросил пилот.
Все снова засмеялись.
- Что поделать, - ответил пилот. – Не вся почта доходит, к сожалению.
- Чего-чего?
- Того, - почтальон равнодушно пожал плечами.
В баре недовольно зашумели.
- А ну тихо все! – рявкнул бородатый метеоролог и осторожно спросил. - Петя, что случилось?
Пилот вздохнул и потер шею.
- Авария на Ферзе, - сказал он в наступившей тишине. - Робот-пакетбот разбился.
Бар снова зашумел, и теперь уже метеорологу пришлось ударить кулаком по столу, призывая к тишине.
- Перед самой посадкой двигатель отказал, - продолжал почтальон, оглядывая зал с быстро трезвеющими лицами. - С трехсот метров на дюзы рухнул. Все, что не сгорело, по всему космодрому так разнесло, что двое сутки собирали.
Старший метеоролог тяжело привалился к спинке стула.
- Да ты издеваешься? – крикнул кто-то. - У меня же там документы были! Оригиналы от нотариуса!
- Да что твой нотариус, у меня…
- А у меня образцы, три года собирали!
- А у нас…
Начался злой галдеж.
- Поздравляю, коллеги, - хмуро сказал метеоролог, обращаясь к собутыльникам. – Мы снова остаемся без оборудования.
- Как же мы теперь? – уныло крикнул кто-то.
- А вы здесь причем? – весело спросил пилот, прихлебывая коктейль.
- То есть? – спросил метеоролог после паузы. – Не понял.
– А что, разве я не сказал? – ухмыльнулся Петя. - Это же марсианский пакетбот размотало. А наш в порядке. Просто ждать пришлось, когда на космодроме порядок наведут. Я все доставил.
Бар взорвался криками, смехом и ругательствами. Двое-трое молодых, вроде Борьки, рванулись было к стойке мстить за злую шутку, но их быстро швырнули обратно и коротко объяснили, что с Петей-почтальоном ссориться не стоит.
- Ну и ко мне дольше перегружали, народ другим занят был,– улыбался почтальон. - Вот и задержался.
- Ну, ты змей, Петька, - смеялся Витя. – Как мы тебя столько лет терпим?
- Ну, дружище, ты народ развеселил, - с улыбкой парировал Петя. - А я чем хуже? Ждите уведомления, аборигены.
Почтальон кивнул бармену, забрал выпивку и уселся за стол рядом с Геной, где искренне поздравил Борьку с его первой аварией на Малой Доре.
Через несколько минут за разными столами принялись жужжать телефоны. Перенервничавший народ побежал за почтой. Витя вытаращил глаза: Гена тоже держал в руке телефон и с хмурым удивлением смотрел на экран.
- Дела, – протянул Витя.
Он привстал и вытянул шею, пытаясь разглядеть сообщение.
– Это от кого?
- Понятия не имею, - сказал Гена. – Написано, что с Земли.
Они уставились друг на друга.
- Ого, - сказал Петя-почтальон. – Действительно, дела.
Борька осторожно тронул пилота за рукав.
- А что такое? – почти шепотом спросил он.
- А ничего, - ответил Петя. – Просто Генка сколько здесь работает, еще ни разу почту не получал.
Он повернулся к Гене:
- С тебя причитается. Скажи спасибо, что я доставлял, а не марсиане.
Гена допил пиво.
- Ладно, - решил он. – Схожу, заберу.
Он встал из-за стола и наклонился к пилоту:
- А ты, дорогой мой, дождись меня. Сейчас вернусь, и мы тебя разденем в покер.
Петя захохотал.
- Посмотрим, как выйдет!
Вышло вовсе и не так.
Когда Петя заказал себе третий LV-426, Витя посмотрел на часы.
- Где это командира носит? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Сорок минут прошло. И трубу не берет.
Почтальон икнул.
- Момент, - сказал он, доставая телефон. - Аленка, снова привет, это Петр. А скажи мне, милая, Генка Костин почту получил? Так… Давно? Понял. Спасибо!
Петя повернулся к собеседникам.
- Тридцать две минут назад получил.
Витя хмыкнул.
- Ну и а где тогда Гена?
* * *
А Гена был в ремонтном секторе. Он медленно брел сквозь шум инструментов, звон металла и грохот тяжёлых шагов экзоскелетов рабочих-такелажников. Гена привычно, не глядя, обходил широкие решетки, из которых клубился пар от охлаждающих систем, и продавленные участки пола, где собирались тёмные масляные лужи. Лампы, закреплённые рядами вдоль высоких стен, били по глазам холодными белыми бликами. Вдоль стен, у ремонтных ям и подъемников расположилась техника, вдоволь нахлебавшаяся щедрот от Малой Доры: экспедиционные тягачи без гусениц, ободранные вездеходы геологоразведки, переломанные метеорологические дроны и вертолет с красным крестом над грудой снятых перекошенных винтов. Гена подошел к своей машине, криво улыбнулся и погладил холодный борт.
Огромный сервисный трак размером с динозавра, сплошь утыканный оранжевыми мигалками, с низким гулом разворачивался посреди ангара, собираясь выезжать через главные ворота. Народу в ночную смену было немного: механики на двух приземистых багги готовились выезжать на обкатку, а у противоположной стены техники возились с проводами у стен со снятыми панелями. Гена дождался, когда сервисный трак сделает полный разворот, и пошел навстречу.
Один из техников случайно поднял голову, увидел Гену и нахмурился. А Гена уже никого и ничего не видел.
Трак рычал. Техник кричал.
А Гена шагнул под ребристый протектор с грубым узором.
Конечно, водитель ничего не почувствовал, машина даже и не дернулась, он продолжал движение к воротам. Техник у стены толкнул товарища в плечо и побежал за траком, размахивая руками. Вслед за ним побежали все остальные. Кто-то на ходу крикнул в рацию страшные слова, и ангар заполнился ревом сирены. За стеклом диспетчерской мельтешили силуэты. Трак натужно остановился. Работяги окружили гигантскую машину, из-под которой тянулась неровная темно-красная полоса. В эфире творилась неразбериха. У входа в ангар уже появилась охрана Станции, внимательно проверяя допуск у тех, кто стремился внутрь.
На пятиметровой высоте, из открытого люка сервисного трака выглядывал механик-водитель. Его лицо было серым. Он то и дело дергал кадыком, сдерживая тошноту, часто моргал и все смотрел вниз.
Внизу становилось людно.
* * *
- Костин Геннадий Сергеевич, сорок девять лет, - докладывал начальник службы безопасности Прохоров. – Бывший лейтенант специального комендантского батальона, который участвовал в урегулировании Третьего Инцидента на спутнике Сега-51. За воинские преступления, повлекшие жертвы среди гражданского населения, был приговорен к пятнадцати годам в колонии строгого режима на астероиде Колверт. Без права последующего возвращения на Землю.
Начальник Станции Савин слушал доклад помощника с хмурым видом, глядя на экран большой столешницы, по которому медленно плавали окна с документами и фотографиями. Рядом сопел штатный психолог Залобов.
Напротив руководства Станции расположились две голограммы в больших креслах – главный инспектор космических полетов Егоров и прокурор Дальнего Сектора Берестов. Голограммы внимательно слушали речь начбеза.
- Родственников у Костина нет, - продолжал Прохоров. – Только бывшая супруга, Вероника. Проживает на Земле. Подала на развод, повторно вышла замуж. С тех пор связь с Костиным не поддерживала. Последний контакт – перед вылетом Костина на задание в дальний космос. Пожалуйста, вот ее фото.
Примерно с минуту участники совещания рассматривали изображение Вероники.
- Дальше, - вернулся к делу инспектор.
Славин налил себе стакан воды.
- По отбытии наказания Костин дальнейшим местом своего проживания выбрал Малую Дору, - говорил Прохоров. – Прошел необходимую проверку, затем обучение, приобрел специальность геологоразведчика. За двенадцать лет работы …
- Вы точно уверены, что это самоубийство? – перебил инспектор.
- На записях камер наблюдения четко видно, что Костин сам бросается под грузовик, - ответил Савин. - Это подтверждают и свидетели.
- Хорошо, – сказал инспектор. – Мы к этому еще вернемся. Теперь подробнее о ваших действиях.
Савин прочистил горло:
- Предпринято все необходимое, согласно протоколу. На месте происшествия отработали эксперты. Врачи, как вы понимаете, не понадобились, но кровь на анализ взяли, - ничего подозрительного не обнаружено. Все записи с камер видеонаблюдения просмотрены, проверены и сформированы в отдельный файл. Водитель сервисного трака и весь остальной персонал, который находился в ангаре в момент ЧП, временно изолированы. Опрошены все сотрудники Станции, имевшие любые контакты с Костиным, даже самые случайные. Произведен тщательный обыск в комнате Костина. Штатный психолог проверил всю историю наблюдений и бесед с Костиным за время работы на Малой Доре.
Инспектор поерзал в кресле.
- Что еще?
- Мы отправили запросы руководству на Сега-51 и на астероид Колверт, - дополнил начальник Станции. - Скоро они предоставят всю имеющуюся у них информацию на Костина. Конечно, уже прошли десятилетия, но вдруг что-нибудь…
- А как насчет доведения до самоубийства? – перебил прокурор.
Директор посмотрел на Залобова. Психолог отрицательно покачал головой.
- Исключено, - сказал он. – На Станции Костин был ветераном. С огромным авторитетом. Вряд ли кто-то мог повлиять на него. Скажу больше, и сам суицид вообще не укладывается в ситуацию с Костиным. За все двенадцать лет работы на Станции у него не было выявлено никаких признаков психологической неустойчивости. По всем показателям Костин являлся спокойным и уравновешенным мужчиной.
Инспектор кивнул и потер ладони. Вид у него стал благожелательным.
- А скажите, пожалуйста, - дружеским тоном произнес он. – Как, по-вашему, почему на Малой Доре, на флагманском объекте? - тут он вскочил с кресла и заорал. – Почему?!! Почему спокойные и уравновешенные мужчины без всяких причин бросаются под колеса тяжелой техники!?
Начальник Станции принялся массировать веки. Начальник службы безопасности шумно засопел и наклонил голову, будто перед уличной дракой. Психолог смотрел в сторону.
Прокурор тронул инспектора за плечо, и тот нехотя уселся обратно.
- Коллеги, пожалуйста, меньше эмоций, - примирительным тоном сказал прокурор. – Вернемся к делу. Я верно понимаю, что пока нет никаких зацепок в этом инциденте?
- Есть одно соображение, - сказал начальник Службы Безопасности. – Незадолго до самоубийства Костин получил посылку с Земли.
- Так с этого и надо было начинать, шерлоки! – снова взвился инспектор, но тут же одернул сам себя и спросил уже вполне спокойно и по-деловому. – Кто отправитель? Содержимое посылки? Что дала проверка?
- Отправитель - банк, в котором Костин оформил значительный счет перед вылетом в Дальний Космос, - сказал Прохоров. – С данного счета осуществлялись платежи на содержание банковской ячейки. Это, собственно и есть содержимое посылки. Средства недавно закончились, банк расторг срок аренды и выслал посылку клиенту, то есть Костину, на адрес по его последнему месту пребывания. С официальным уведомлением о прекращении договора.
- Продолжайте, - сказал прокурор.
- В посылке обнаружены наличные деньги, документы на недвижимость и на транспорт – катер, аэромобиль и прочее. Также обнаружен кусок метеорита, палласит, большого размера, довольно редкая вещь.
- И все?
- Все.
- При всем уважении, - включился психолог Залобов, - Я не считаю, что прекращение срока аренды банковской ячейки Костина могло спровоцировать суицид. Остается только гадать, что конкретно повлияло, - если вообще повлияло, - на роковое решение Костина. Может грусть по катеру, на котором он уже никогда не пойдет в море. А может, метеоритный палласит напомнил ему что-то из полетов в космос.
Психолог развел руками.
- Здесь мы бессильны.
Голограмма инспектора побарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
- Что-то еще? – спросил он.
Начбез Прохоров быстро провел пальцем по столешнице, выводя отчет об утреннем происшествии с вездеходом.
- Есть нюанс, - сказал он. – Перед самоубийством Костина, на маршруте, его экипаж попал в аварию, разбился вездеход. Я не могу ручаться, но, может быть, это происшествие каким-то образом повлияло на Костина.
Инспектор криво улыбнулся.
- Вы действительно хотите построить на этом свой отчет? Рабочий момент мог повлиять на решение Костина? Вы же сами только что утверждали, что Костин был опытным сотрудником, который за двенадцать лет прошел многое. Кому верить?
Залобов кивнул.
- Вы правы, - сказал он. - Таких аварий у Костина были десятки. И отчет на этом мы строить не собираемся. Здесь что-то другое. Нужна реальная причина.
Все замолчали. Савин опять потянулся за водой.
Прокурор вздохнул.
- Тупик?
- Пока тупик, - подтвердил Савин.
- В общем, так, - сказал прокурор. - Говорю официально. По регламенту у вас остается еще семнадцать часов выяснение всех обстоятельств. Если за это время к нам на Землю не будет предоставлен однозначный и исчерпывающий отчет по ЧП, то мы формируем специальную комиссию и присылаем на Малую Дору.
Голограммы переглянулись между собой.
– Будет следствие, - подтвердил инспектор. - А потом и суд. Это если потребуется. Вам ясна ситуация, Савин?
Савин кивнул.
- Ничего, время еще есть, - сказал прокурор. - Бросайте все силы на расследование. Если что, обращайтесь за любой помощью. Докладывайте мне лично. Жду результатов.
Сизые призрачные фигуры инспектора и прокурора заколыхались и исчезли. В кабинете начальника Станции раздался протяжный зуммер об окончании сеанса связи.
- Что будем делать? - спросил Савин после долгой паузы.
Психолог пожал плечами. Начбез смотрел в потолок. Начальник Станции хлопнул ладонью по столешнице.
- Ставлю задачу, - сказал он. – Еще раз проверяем содержимое посылки, – он потер подбородок. – Под микроскопом. На атомы разложить, если понадобится.
Залобов кивнул.
- Со своей стороны предлагаю, – сказал он. - Всех, кого мы опрашивали, нужно отправить к врачам. Под сыворотку. И уж там по душам поговорить. Может, что новое сообщат, чего сами не замечали или забыли, всякое бывает.
Начбез Прохоров наконец-то разжал кулаки и осторожно погладил столешницу.
- И все записи с камер наблюдения пересмотреть, - буркнул он. - По кадрам.
Начальник Станции обвел помощников тяжелым взглядом.
- Хорошо. Приступаем.
* * *
Когда из лаборатории доложили, что повторный осмотр вещей из посылки ничего не дал, Прохоров устало потер глаза. Он просматривал записи видеокамер, которые прокручивал оператор. Шел пятый час повторных проверок. Прохоров в который уже раз разглядывал веселье космонавтов в баре, а потом пошла запись из почтового отделения, где Костин с настороженным и удивленным видом вертел в руках небольшую посылку.
- С этими фрагментами закончили, - доложил оператор.
Начбез вздохнул.
- Ладно, - сказал он оператору. – Теперь запись Костина по пути к ангару. Вы там все внимательно смотрели? Все проверили?
- Ну да, - ответил оператор бытовым тоном, при котором люди обычно жмут плечами. – Вроде ничего не упустил.
В дверях появился психолог Залобов. Он устало махнул рукой, чтобы на него не отвлекались, и опустился в кресло в дальнем углу. Прохоров внимательно посмотрел на психолога.
- Ничего, - сказал тот, отвечая на немой вопрос. – Всех перешерстили. Свидетелей прогнали через все препараты. Вообще пусто. Как у тебя?
Прохоров невесело улыбнулся. Залобов ответил такой же невеселой улыбкой.
- Продолжай, – повернулся начбез к оператору.
- Следующая запись. Движение Костина из своей комнаты в ангар, - комментировал тот, глядя в монитор. – Вот Костин выходит и запирает дверь. Вот он идет к ангару. Ни с кем не контактировал.
- Точно ни с кем? – спросил начбез.
- Смотрите сами.
На мониторах вновь появился Костин. Самоубийца неторопливо шагал по коридорам жилого сектора Станции.
- Странно, - сказал вдруг Залобов из своего угла.
- Что? – немедленно спросил начбез. – Говори!
Психолог поднялся с кресла.
- Отмотай назад, - быстро приказал Прохоров оператору.
Залобов подошел к мониторам.
– Странно, - повторил он. – Почему Костин свернул направо? К западному терминалу? А к ангару было быстрее пройти через восточный. Он же уже решение принял, так почему? Зачем делать крюк?
- Наверное, решил напоследок по станции пройти? – предположил оператор.
- Может быть, - пробормотал начбез. – Давай, смотрим еще раз.
Оператор снова нажал воспроизведение, и через несколько секунд Прохоров грохнул кулаком по столу:
- Ни с кем не контактировал, значит!? – зарычал он, глядя, как в коридоре западного терминала Костин проходит мимо бочкообразного дроида-уборщика и почти незаметно дергает рукой.
Залобов громко выругался.
Прохоров чуть не вырвал из стойки крепление микрофона.
- Говорит начальник безопасности Прохоров! – заревел он. – Немедленно прекратить все работы в блоке утилизации!
Он резко повернулся к оператору. Тот, быстро бледнея, уже зафиксировал изображение дроида и увеличил его номер на матовом боку.
- Немедленно обнаружить и деактивировать дроида-уборщика за номером триста девяносто восемь!
* * *
- Вот, - Прохоров положил на стол директора Станции прозрачный кремниевый кубик-накопитель. – Костин по пути в ангар выбросил перед уборщиком, чтобы тот его подмел.
- Хитро придумано, - заметил психолог. - Еще немного - и утилизация. Концы в воду.
Директор повертел находку в пальцах.
- Мда, - протянул он. - Наверное, Костин очень не хотел, чтобы это нашли.
Савин утопил кубик-накопитель в корпус компьютера.
- Внимание! Подключено внешнее устройство, - раздался приятный женский голос. – Количество файлов на диске - один.
Директор посмотрел на экран и нахмурился. Женский голос уточнил:
- Тип файла – запах.
- Что там? – не выдержал начбез.
Савин некоторое время смотрел на помощников. Взгляд у него был странный. Он чуть повозился над клавиатурой и включил запись. Компьютер натужно загудел, активируя молекулярный преобразователь. Сначала Прохорову и Залобову показалось, что автоматика в стерильном антисептическом воздухе понизила температуру и прибавила влажность, но сразу стало понятно, что по кабинету разливается неповторимый земной запах предрассветного озера. Воздух в кабинете постепенно густел, пропитывая кабинет ароматом трав и цветов после ночного дождя. Психолог закрыл глаза. Начбез медленно осел в кресло. Воспроизведение продолжалось, и вскоре среди душистой свежести появился плотный запах дымка, свежевыловленной рыбы в котелке на костре, и все в кабинете окончательно замерли, впитывая в себя упоительный аромат кипящей ухи.
- Хватит, - прохрипел начбез.
Директор выключил запись.
- Ну что, разобрались? - сказал он. – Оператор, связь с Землей!
Появились голограммы инспектора и прокурора, и Савин начал доклад:
- В результате проведенных мероприятий установлено, что Костин совершил самоубийство в результате психического срыва. Триггером является посылка, полученная непосредственно перед самоубийством, а именно – файловый накопитель с записью с Земли. По сути, Костин включил свое прошлое - запах ночной рыбалки.
- Уверены? – буркнул инспектор.
- Абсолютно. Многое говорит тот факт, что перед самоубийством Костин пытался уничтожить накопитель с записью, он сбросил его перед дроидом-уборщиком. Не хотел, чтобы его считали слабаком. Если бы мы вовремя не отреагировали, накопитель бы уже сгорел в блоке утилизации.
Инспектор задумался.
- То, что вы разобрались в ситуации, это хорошо. Оперативно сработано, надо признать. Но, откровенно говоря, есть сомнения, - он покачал головой. - Такая мелочь? Пустячок, я бы сказал.
Директор покосился на психолога и тот кинулся в бой.
- Инспектор, мы уже двести лет находимся в дальнем космосе, и до сих пор не можем с уверенностью контролировать поведение людей. Никто не может сказать, что послужит причиной нелогичных поступков. Люди годами находятся в состоянии стресса, и любой, как вы говорите, - пустячок - имеет значение. Мы уверены, что Костин, несмотря на его опыт и сильный характер, оказался неспособен противостоять тому психическому давлению, которое на него навалилось. Тридцать лет, как он покинул Землю. Более того, он туда не вернется. Никогда. И теперь он получает кусочек прошлой жизни.
- Последняя капля? – уточнил прокурор.
Залобов кивнул.
- Принимается, - сказал инспектор. – Хорошая работа, коллеги, готовьте доклад. Ладно, мне пора.
Он ткнул кнопку на подлокотнике, и его голограмма исчезла.
- Все свободны, - сказал директор.
Прохоров и Залобов вышли из кабинета.
Директор Станции и прокурор Дальнего Сектора остались одни.
- Что-то не договариваешь, Леня? – спросил прокурор у старого друга Савина. – Дашь мне пару советов, как отчитываться перед комиссией?
- Нет советов, - сказал Савин. – Я уверен, что все пройдет хорошо.
- Хорошо, - сказал прокурор. – Включу им запись с рыбалки.
Он внимательно посмотрел на старого друга
- А в чем дело-то?
- Там не рыбалка, - произнес Савин.
- То есть?
- На флэшке Костина записан другой запах, - негромко произнес Савин. – А рыбалку я свою включил. Седьмой год в компьютере. В своей деревне записывал. А настоящая запись…
- Не понял. А зачем ты…
- А затем, что настоящую запись никому не надо знать, - сказал Савин. – Ни моим подчиненным, никому. И комиссии в том числе. И тебе решать, публиковать это или нет.
Прокурор склонил голову.
- Вот оно что, - сказал он. - И какой же там запах на самом деле? – спросил он.
Директор Станции прочел название настоящего файла:
- Вероника. Ночь перед вылетом.
ПУСТЯЧОК
