ДРУГОЙ ПОДХОД

Последним явился Беккер. Постоял у дверей, озираясь в полумраке гостиничного номера – на узорчатых стенах горели только несколько бра, а затем сухо откашлялся и уселся на широкий диван между Званцевым и Ли.
- Здравствуйте, Владимир, - сказал он, пожимая руки друзьям. – Здравствуйте, Донг.
Он сразу отметил про себя, что Званцев нервничает. А вот на Ли Донга можно было вообще не смотреть. Тот в любой ситуации оставался безразличной скалой.
Выдержав паузу, профессор Беккер повернулся к агенту Комиссии. Высокий худой человек сидел в кресле напротив профессорской компании и лениво курил, деликатно пуская дым в сторону приоткрытого окна.
- Странно, - сказал Беккер с деланно кислой улыбкой, глядя на агента. – Я не вижу здесь ни клещей, ни иголок, ни аккумуляторных клемм. Или вы, сударь, из тех виртуозов, что пытают одной лишь авторучкой?
Человек улыбнулся в ответ, но без кислой мины, а вполне приветливо, и потушил сигарету в большой хрустальной пепельнице.
- Теперь, когда все в сборе, - сказал он, усаживаясь в кресле прямо, поправляя галстук и одергивая лацканы пиджака. – Давайте знакомиться. - Столяров Сергей Владимирович. Лейтенант, специальный агент Международной Комиссии по контролю за…
- За теми, у кого остались хоть какие-то мозги, - Беккер не собирался успокаиваться.
Агент посмотрел на часы.
- Не надо, господин Беккер, - сказал он. – У нас мало времени.
- Ага. «У нас», - сварливо повторил Беккер, но Донг Ли тронул друга за рукав.
- Густав, - обратился он к Беккеру. – Позвольте молодому человеку изложить свои мысли.
– Ладно, - сдался тот. - Хорошо. И что же нам стоит обсудить?
Агент коротко кивнул Ли в знак благодарности.
- Прежде чем рассказать вам о цели нашей встречи, - сказал лейтенант Столяров. – Хотелось бы кое-что уточнить. Я прекрасно понимаю, как вы относитесь к деятельности нашей организации. Знаю, как вы нас называете. Знаю, как вы распространяете свои взгляды по этому поводу, и где, и когда и кому. Готов признать, что в некоторой степени такое отношение оправданно, … прошу вас, Беккер, не перебивайте, - поморщился Столяров. - Из-за применяемых Комиссией методов, которые и у меня не вызывают абсолютно никакого восторга.
Званцев наклонился вперед с учащенным дыханием, и теперь уже Беккеру пришлось брать товарища за плечо. Званцев дернул щекой, потом длинно выдохнул и кивнул товарищу, - спасибо, порядок.
- Только не ждите от меня извинений, - продолжал лейтенант. – На это есть причины, о которых вы узнаете позже. Или вообще не узнаете. Но хватит реверансов. И вы, и я – люди дела, а не болтовни. Суть в следующем. Внутри Комиссии существует круг очень влиятельных людей, которые хотят изменить ситуацию в науке. Я уполномочен представлять их интересы.
Тут Столяров резко и бесшумно поднялся. Через две секунды он уже стоял у дверей, повернув голову и прислушиваясь к звукам в коридоре.
- Артист, - шепнул Званцев Беккеру. – Смотри, как отрабатывает.
Столяров вернулся в кресло, убирая Вальтер в наплечную кобуру.
- Вы ошибаетесь, Званцев, - спокойно возразил он. – У меня нет никакого желания изображать внезапно прозревшего злодея, за которым охотятся его бывшие коллеги, как в дешевом киношном детективе. Доказывать вам, что эта встреча – очередной иезуитский фокус от больших дядек с деньгами, - я тоже не собираюсь. Ситуация серьезная. И одновременно очень простая.
Столяров снова закурил.
- Итак, - сказал он, глядя на ученых. - Как вы знаете, еще двадцать или тридцать лет назад все в нашей жизни было относительно спокойно. Глобализм работал на благо, национальные и транснациональные корпорации контролировали практически все научные разработки, во избежание ущерба своему бизнесу и доходам, а в итоге польза странам, а значит, и простым людям. Потребность в Комиссии возникла после громкого скандала в одной из газовой компаний. Их научный сотрудник, Оскар Ольсон скрытно разработал альтернативный…
- Лейтенант, - прервал его Званцев. – Благодарю за усердие, но мы знакомы и с историей развития науки и с работами Ольсона, в частности.
- Хорошо, - согласился Столяров. – Тогда один простой вопрос. Вы будете с нами сотрудничать? Хотите спокойно работать, творить, не опасаясь арестов и допросов?
Столяров встал, закрыл окно и повернулся к ученым.
- Я жду ответ прямо сейчас.
Званцев, Ли и Беккер сидели в полутьме номера. Смотрели друг на друга.
- Дайте сигарету, - через несколько минут попросил Беккер.
- Пожалуйста, - сказал Столяров, подавая Беккеру мягкую пеструю пачку и щелкая зажигалкой. – Отличный табак. Африканский, - лейтенант широко улыбнулся. – Истинно шпионской, если вам, конечно, не претит. Когда-то его курили там, где снимали «Касабланку».
Беккер закурил, затянулся несколько раз, а потом откинулся на диван и в первый раз за весь вечер с благожелательным видом уставился на Столярова.
- Скажите, пожалуйста, лейтенант, - спросил вдруг Ли. – А вы действуете только по приказу начальства, или, - он чуть запнулся. – У вас есть личные убеждения?
Тот серьезно и внимательно посмотрел Донгу в глаза.
- Лично я, - сказал он. – Абсолютно убежден в том, авангард человечества, - уж простите за громкие слова, - то есть ученый мир, должен играть более существенную роль, чем сейчас. И поверьте мне, я на самом деле восхищаюсь вами и вам подобными. Все миссии, которые мне поручали, я вначале выполнял…
Столяров говорил, а Званцев все слушал и слушал лейтенанта, смотрел на его лицо, на опрятный дорогой костюм, на профессионально выверенные жесты, и потихоньку упустил момент, когда его накрыло. Поначалу голос лейтенанта звучал все тише, постепенно теряясь в собственных эмоциях Званцева, а потом исчез совсем: все пространство вокруг завесила противная дурная рябь, и Званцев на какое-то время перестал понимать, где вообще находится.
А потом реальность вернулась. И вновь стала яркой и отчетливой.
Вот Званцев сидит на полу, привалившись к обгорелой корявой стене. Слабыми непослушными руками он трет лицо, оставляя сажу на лбу и на щеках. Потом он осматривает лабораторию. Сначала не понимает, потом не верит, а потом он ползает на карачках, бессмысленно перебирая лопнувшие закопченные колбы и шурша корешками дневников с черной кривой бахромой. А потом ему становится смешно, - непонятно как и почему, - но он визгливо хохочет. Истерику быстро прекращают, кто-то бьет его по затылку и в пах, и уже виден такой же закопченный обгоревший потолок, и Званцева волокут куда следует.
Вот Званцев в затхлой убогой квартире, а на койке мечется Донг Ли. Он, конечно, бредит, зовет Володю и жарко шепчет на ухо, что навсегда забыл ту самую формулу. Сжимая зубы, чтобы не заплакать, Званцев тычет Донгу в лицо мятым блокнотом: все хорошо, все записано здесь, но Ли не верит или не понимает, и его лицо становится бесформенным и вовсе жутким. А рядом стоит молодой парнишка Саша, врач и владелец этого крохотного подпольного госпиталя. Саша тихо объясняет Званцеву, что Донгу еще очень повезло, - месяц в яме в джунглях мало кто выдерживал.
Вот Званцев смотрит на туфли Беккера, крокодиловые и лакированные, пускающие на стену солнечные зайчики, которые медленно ползают туда-сюда, потому что ноги Густава Беккера еще качаются над опрокинутым стулом. И Званцев терзает веревку тупым столовым ножом, и оба хрипло рычат. А потом спирт не берет Беккера. А потом берет. И Беккер плачет, в который раз перебирая мятые извещения об увольнении из института, закрытия научной программы и лишении научных степеней.
- Володя! – крикнул Беккер и тряхнул Званцева. - Володя, слышишь меня?!
- Вы… - прохрипел Званцев, убирая руку друга и тяжело поднимаясь. Его шатало.
– Ты… Как тебя там, Столяров? Ты наш поклонник, значит? Восхищен? Так что же ты, тварь, не аплодируешь? А ты знаешь, сколько сгинуло трудов, сколько людей, … ах ну да, уж кому, как не тебе знать…
Друзья усадили его обратно.
- Званцев, - сказал лейтенант ровным голосом. – Я могу рассказать вам пару искрометных историй из личной практики, но не вижу в этом никакого смысла. Если мы начнем изливать друг другу все тяготы и издержки своих профессий, то на это уйдет не один день.
Он посмотрел на Ли и Беккера.
- Господа, прошу вас, уймите своего коллегу. Мы тратим время впустую.
- Ладно, - прохрипел Званцев. Он почти пришел в себя. – Только прекратите рассказывать про любовь и восхищение. После того, как вашей организацией морально и физически уничтожено тысячи людей, а тысячи проектов похоронено в сейфах ваших ненасытных клиентов.
- Хорошо, - легко согласился лейтенант. – Не будем о высоком. И пожалуйста, не смотрите на меня волком, прошу вас! Я рискую больше вашего. Если нас тут накроют, то с вами еще будут беседовать какое-то время, а вот со мной точно нет.
- Что конкретно вы предлагаете? – спросил Беккер.
- Иммунитет, - ответил Столяров. – Круглосуточную охрану. Финансы. Бытовые вопросы. Поддержку родных и близких. А главное, возможность продолжить работу над вашим изобретением.
Он снова поднялся.
- Проект «Ускоритель» очень важен для всего человечества.
- А смысл? – спросил Беккер. – Вы собираетесь устроить революцию, чтобы распространить наш препарат среди людей?
- Нет, конечно, - ответил Столяров. - На данном этапе главная задача сохранить вас. И ваши разработки. Дальше будем ждать, пока ситуация не изменится.
- И много придется ждать?
Лейтенант вздохнул.
- Понятия не имею. Здесь проблема не только в корпорациях и законах.
- А в чем?
- Давайте еще пример, хорошо? – предложил Столяров. – Джеймс Кристоферсон Нилл. Не сомневаюсь, что вы все его знаете.
- Вы уничтожили настоящее чудо,- с угрюмым видом произнес Званцев, все еще пыхтя. - Его способ естественного роста зубов…
- Почти обрушил мировой сектор экономики с миллиардными оборотами, – перебил агент.
Беккер наклонился вперед, потер шею и закряхтел:
- Опять. Всюду поганые деньги.
Столяров пожал плечами.
- Деньги, да. Но не все так просто. Если бы открытие Нилла просто заставило нескольких денежных мешков сэкономить на покупке очередного острова или прогулке в космос, - сказал он. – То я бы лично застрелил каждого, кто мог помешать вашему коллеге. Проблема не в этом. Проблема в том, что реализация проекта Нилла моментально выкинет миллионы людей на улицу. Вот в чем вопрос.
- А мир без войн, - сказал Ли, глядя в пол. – Оставит не у дел сотни миллионов.
- Без демагогии, пожалуйста, - сказал Столяров. - Я привел реальный пример.
- Ясно, - сказал Званцев. – По вашей логике надо оставаться в каменном веке.
- Ни в коем случае, - возразил агент. – Просто на каждую новую вещь требуется время, понимаете? Люди так устроены. Сколько времени прошло от первого парового двигателя до массового производства? Или… да что я вам рассказываю!
Он встал и зашагал по номеру.
- Задача минимизации экономических убытков и последующего хаоса при внедрении чего-то принципиально нового, это ведь не менее важное дело, чем сохранить ученых и их изобретения. Вы согласны?
Беккер, Донг и Званцев неохотно кивнули.
- Ладно, зубы, - продолжил Столяров. - Ладно, сахарный диабет. А как насчет науки в целом?
Столяров остановился перед друзьями.
- Ответьте мне на один вопрос.
Было понятно, что все и так знают и про вопрос и про ответ, но лейтенант продолжил.
- Что хуже в современных условиях? Лабораторные опыты, которые никто не должен знать до поры до времени? Или смелые идеи, научный прорыв, который спровоцируют миллионы голодных, а главное, неграмотных людей, которые зальют кровью континенты? Ответьте мне, господа ученые.
Наступила тишина. Господа ученые переглянулись.
- Или посоветуйте, к кому из ваших коллег можно обратиться за эликсиром пацифизма, - предложил Столяров
Он снова закурил.
- Сильно, - признал, наконец, Ли. – Но я полагаю, вы уже знаете, как это можно компенсировать?
- Конечно, - отозвался лейтенант. – Именно для этого и создана группа в Комиссии. И мы не хотим, чтобы ваше изобретение появилось не раньше, чем требуется. И не позже.
Столяров прошелся перед недоверчивыми слушателями.
- Не позже? – переспросил Званцев. – Нам это не грозит.
Лейтенант вздохнул.
- Вспомните реальную историю про мальчика в монгольской деревне, который изобрел велосипед, – сказал он. - Он его сделал из дерева. Полностью. Самое сложное было сделать цепь, на это ушел не один месяц. И мальчик поехал на прекрасном велосипеде в столицу, чтобы осчастливить человечество невиданным открытием. Машина оказалась надежной и крепкой, ни одной поломки на разбитыхдорогах. А первое, что он увидел, подъезжая к городу, это приземляющийся самолет среди небоскребов.
Донг хихикнул. Беккер снова закряхтел. Званцев молчал.
- Хорошо, - сказал Беккер. – Принято. Что дальше?
- Наконец-то, сказал Столяров, вынимая из кармана черный продолговатый гаджет. – Дальше поговорим про ваш «Ускоритель». Дело вашей жизни, если я правильно понимаю.
- Вы правильно понимаете, лейтенант, - глухо сказал Беккер.
- Проект «Ускоритель, - начал читать лейтенант. – Инвентарный номер 23799 в базе Комиссии. Разработчики, интернациональная научная группа: Густав Беккер, Владимир Званцев, Донг Ли. Уникальная идея, вещество, которое дает мгновенную реакцию организма на внешние воздействия: еда, эмоции, лекарства, метеорология и прочее. Все обычные процессы ускоряются в тысячи раз. Есть ограничения: препарат не воздействует на органы, немедленная реакция которых при неблагоприятных условиях может привести к летальному исходу. Патент изобретен в тайне и в нарушение предписаний Комиссии. Верно?
Он посмотрел на ученых.
- В точку, - буркнул Званцев. – И в нарушении парково-хозяйственных норм.
Столяров от души рассмеялся.
- Ну ладно вам, - сказал он. - Мне что-то еще надо знать про ваш проект?
- Вы описали принципиальную схему нашего изобретения, - сказал Донг. Он был тоже очень раздражен. – Но если вы вдруг снизойдете до выяснения всех подробностей, то запланируйте, пожалуйста, несколько десятилетий в обнимку с учебниками.
Лейтенант ухмыльнулся.
- Я, собственно, и не претендую.
Он положил на журнальный столик планшет тоньше листа бумаги и несколько раз потыкал в него пальцем.
- Цель проекта – отучить человека от большинства вредных привычек, не дожидаясь будущих сбоев в организме?
- Да.
- Так вот, - сказал Столяров. – Пока что «Ускоритель» нужно класть на самую дальнюю полку.
Беккер смотрел на агента тяжелым взглядом.
- Да не ешьте меня глазами, - сказал Столяров. - «Ускоритель» это величайшее благо для человечества. И одновременно – катастрофа!
Столяров встал и ткнул пальцем в лицо Званцеву:
- Человек съест в кафе булку с котлетой, запьет колой, а сожрать шоколадку уже не получится. Начнутся колики в желудке.
Столяров повернулся к Ли:
- Клерк просидит в офисном кресле больше трех часов. И потом не сможет разогнуться от боли в спине.
Столяров посмотрел на Беккера:
- Дети пойдут в 3Д-кинотеатр. И сразу выбегут обратно с резью в глазах.
Ученые молчали.
- На данном этапе ваш «Ускоритель» убьет все, - сказал лейтенант. – Медицину. Промышленность. Спорт. Развлечения. Цивилизацию. Делайте выбор.
Наступила тишина. Ученые тихо совещались. Столяров молчал.
- Мда, - сказал вдруг Званцев. – Он понимал все в радиотехнике и, к сожалению, почти ничего в других областях человеческой мысли.
- Что? – не понял Столяров.
- Это фраза из одного старого фильма, – объяснил Владимир. – Вы правы, лейтенант. Невозможно предвидеть все последствия научного прорыва.
Столяров кивнул.
- Приходите к нам, - сказал он на прощание.
- Погодите, капитан, - сказал Ли. – У нас есть условия.
- Какие?
Ли вынул из кармана блокнот, вырвал листок, написал несколько строк и протянул Столярову.
Тот быстро прочел, нахмурил брови, посмотрел на ученых и вновь уставился на листок.
- Не понимаю. Для чего вам все это? Это же не ваш профиль.
- А это не для «Ускорителя», - сказал Донг. – Для поиска пути.
Столяров ухмыльнулся, убирая листок во внутренний карман:
- Будете компенсировать научные открытия?
- Нет, лейтенант , - улыбнулся Званцев. – Это будет другой подход.

***

Генерал Столяров сидел на веранде кафе. Он приехал на встречу на час раньше, успел поужинать, и теперь бросал ленивые взгляды то на развернутую газету, то на идущих по бульвару прохожих. Было самое приятное время. Вечернее июльское солнце уже не жгло, и прогуливающие дамы приподнимали широкополые шляпы над пышными прическами, а легкий ветерок бережно расчесывал зеленые гривы кленов и каштанов.
На бульваре было оживленно, толпилась, в основном, молодежь с велосипедами и скейтбордами у прозрачных автоматов с зеленым чаем.
За соседним столом кафе сидела мама с дочкой, - они тоже закончили ужин и теперь заказали мороженное. Подошел официант с блестящим никелированным цилиндром на подносе. Он ловко наполнил чашки, сверил массу и поставил угощение на стол: порция дочки оказалось совсем маленькой. Видимо, прививка «Ускорителя» была сделана совсем недавно, потому что девочка посмотрела в свою чашку и тихо вздохнула. Мама ласково потрепала ее по щеке.
- Ну ты же знаешь, милая, - сказала она.
Девочка скорчила веселую рожицу и принялась за лакомство.
Столяров улыбнулся. Мне бы в детстве такое рассказали, подумал он, сам бы всех ученых придушил, со всеми изобретениями.
- Добрый вечер, генерал, - раздался негромкий голос.
Столяров поднял голову. Перед ним стоял Жвакин.
- Добрый вечер, Николай Семенович, - сказал Столяров и показал на стул. – Прошу вас.
Лоббист поблагодарил, уселся и жестом подозвал официанта.
- Воды, - сказал он.
Перед кафе в вечернем воздухе колыхалась реклама: «Устали заниматься браконьерством и платить штрафы? Или не хватает средств на лицензированное моржевание? Приходите к нам! Только у нас: настоящие проруби и полыньи, натуральный лед, и морская вода! Приходите одни или семьями! Скидки! Кредиты! Ждем вас каждый день!»
- Неплохо, - сказал Жвакин рассматривая на планшете цены. – И наценка «Ускорителя» вполне себе гуманная, восемьдесят процентов вместо девяноста. Не везде такое встретишь.
- Обычное дело, договорились, - ответил Столяров. – Берут меньше, но зарабатывают на обороте. Все довольны и они и фармацевты.
- Да уж, ловкачи, - проговорил лоббист. Его лицо утратило благодушное настроение. – Устроились лучше всех. Берут с каждого куска хлеба.
- Не прибедняйтесь, Николай Семенович, - улыбнулся Столяров. – Во-первых, ваши компании вполне неплохо имеют с технологии экстенсивного роста крупной флоры. А во-вторых, - генерал широко повел рукой. – Мы тут все неплохо устроились, согласитесь.
Жвакин огляделся, посмотрел на бульвар и быстро покивал.
- Да-да, конечно, - сказал он. – Вы правы.
Народу на бульваре прибавилось. Молодые и пожилые, компаниями, парами и поодиночке, обычная публика, как всегда пестрая, как всегда подтянутая и энергичная. Столяров, правда, разглядел толстяка и от удивления даже начал привставать, но тут же хмыкнул, - по бульвару расхаживал ресторанный зазывала в костюме сумоиста.
- Послушайте, генерал, - сказал лоббист. – Я бы хотел поднять тему нашего последнего разговора.
- Николай Семенович, - сказал Столяров. – Вы же знаете правила игры. Дать больше того, чем вы зарабатывали, вам никто не сможет и, главное, не захочет. Таковы правила.
Столяров пристально посмотрел на лоббиста.
- Раньше мир зарабатывал на болезни и смерти, теперь – на здоровье и долголетии. Вот мы - только что вкусно поели и чувствуем себя превосходно. Наконец-то мы поняли, что лучше заплатить в два-четыре раза за качественную и полезную еду, чем отнести эту разницу в аптеку. И ваши ненавистные фармацевты имеют свои миллиарды, и люди не болеют.
- Вы смеетесь надо мной генерал, - сказал Жвакин. – Если объясняете основы неоэкономики.
Столяров улыбнулся и развел руками.
- Есть немного. Просто мне по существу нечего сказать. Все должно остаться как есть.
Жвакин посопел.
- Не спорю, - сказал он. – Но все же. Избавившись от необходимости принимать большинство лекарств, люди живут дольше, а это постоянный рост потребления. И новые отчисления в фонды. Или взять перепрофилирование компьютерных развлечений. В современной индустрии реальных игр: ролевых, спортивных, смешанных, экстремальных и так далее; здесь тоже наблюдается устойчивый подъем, связанный, опять же с человеческим ресурсом.
- Я вас понял, - сказал Столяров. – То же самое можно сказать о никотиновых и алкогольных наценках, да, собственно, сейчас все зависит от человеческого ресурса. В том и прелесть системы.
Жвакин поднял ладонь.
- Извините, - сказал он. – Но у нас картина не такая радужная. По сравнению с остальными отраслями в новой энергетике темпы роста прибыли – одни из самых низких на Земле. При том, что чистый воздух это не какие-то там пилюли.
- И какие у вас есть соображения? – спросил генерал.
- Вы, как глава Комиссии Равновесия, - сказал Жвакин. – Могли бы оказать нам содействие. Во избежание, так сказать…
- Всякая деятельность, которая вредит человечеству, должна исчезнуть или начать приносить пользу, - медленно процитировал Столяров.
- Деятельность, начавшая приносить пользу, должна иметь те же объемы и темпы роста доходов, какие имела до перепрофилирования, – парировал Жвакин. – Как насчет этого?
- И?
Жвакин поерзал.
- Вы человек прямой, - сказал он. – Поэтому не вижу смысла вилять. Нам нужны новые прибыли. В ближайшее время. Чистый воздух должен стоит дороже всего, это наша позиция.
- Не могу обещать.
- И не надо, - казалось, Жвакин даже обрадовался. – Мы просто подготовим несколько проектов по повышению эффективности, рентабельности, ну и прочее. А вы рассмотрите.
- Глупость и жадность, - сказал генерал. – Вот ничем не лечится.
- Не договорились, - вздохнул лоббист. – Ну что же, генерал. Всего доброго. А ведь у нас возможности практически сравнимые с возможностями Комиссии.
Столяров внимательно посмотрел на лоббиста. На его круглом лице была непоколебимая решимость. Глаза сверкали. Лоббист чуть повернул голову. Из-за столов поднялись четверо крепких мужчин, вынимая оружие.
- А у вас же семья. – сказал Жвакин. – А вы дружить не хотите. А так бы поделились, было бы огонь.
- Огонь, - легко согласился генерал и широко улыбнулся. – Огонь.
Получив команду, снайперы одновременно нажали на спусковые крючки импульсных винтовок LV-426. Раздались визги, и веранда опустела.
Генерал Столяров наклонил голову набок, посмотрел на пять лужиц с пятью дымящимися парами подошв, и добил кофе из белоснежной пузатой чашечки.
- Глупость и жадность, - негромко повторил он. - Никакой «Ускоритель» не поможет.